Среднестатистический темный эльф – острые, длинные уши, белые волосы, темно-серая кожа, раскосые красные глаза и тонкие черты лица.
По сравнению со своими сородичами Хаскиль не высок, но и коротышкой не назовешь. Маг при жизни за внешностью, хоть и условно, но следил, как следствие волосы были ровно подрезаны, убраны в удобные хвост или косу, чтобы не мешались в работе.
Часто Альк таскал кучу амулетов на шее и на руках – магических и простых безделушек, для маскировки как раз таки магических вещиц. Телосложение тоже было среднестатистическим – худощавый, гибкий, подвижный, но физический силой или зашкаливающими рельефами мускулатуры похвастаться не мог.
В одежде предпочитал темные тона, строгие полумантии, закрывающие горло и руки, простые штаны с кучей карманов и мягкие сапоги – ничего лишнего, ничего расфуфыренного или экстравагантного. Трансмутолог и без того привлекал к себе достаточно внимания.
Из оружия никогда не носил с собой ничего, кроме короткого ножика – полагался на чакрамы и проклятия.
Отлично владел как и телом, так и лицом и внезапные проявления эмоций, которые отражаются аж на лбу написаны можно пересчитать по пальцам одной руки.

Флейт «Лучина» - корабль, доставшийся Альку по наследству от одного из капитанов. Ранее входил в эскадру Железной Девы, но с повышением в звании немертвый не пожелал менять привычный корабль на адмиральский фрегат, с которого спешно поснимали висельников.
Несмотря на теплое, светлое название – корабль имеет зловещий вид и не менее зловещую репутацию. Бешеный предпочитает действовать во тьме ночной, а потому паруса флейта имеют темно-серый оттенок небеленой парусины – ночью удобнее себя не выдавать.
Носовая фигура выполнена в виде головы и плеч дракона, расправляющего крылья – в открытой пасти, надежно защищенный толстым стеклом горит магический огонек, не тухнущий даже в шторм. Корабельный маг раз в месяц обновляет заклинание. Сам корабль темно-серого, с черной отделкой, цвета. Выглядит не новеньким и блестящим, а весьма пошарпаным – Альку до того самого фонарика на внешний вид корабля, немертвого волнует только функциональность.
В отход от традиций, Хаскиль расположил свою каюту в трюме, заняв одно из подсобных помещений. Много места мертвецу не надо, как не нужен и свет, и комфорт. Из мебели только гамак, на котором Альк и спит, странный сундук, в который даже немертвый предпочитает не лазить и ничего туда не класть – сундук, сам собой появившийся на «Лучине» после абордажа пиратского корабля оказался очень своенравным трофеем, любящим сожрать положенные в него вещи и не отдавать. Когда Альк чуть не лишился головы (крышка «случайно», сама собой попыталась захлопнуться), сундук был признан бесполезным и выкинут, но снова появился в каюте мертвеца. И после торжественного сожжения тоже вернулся. И утопления. В общем, Альку надоело пытаться устранить этот хлам и теперь «тварь деревянная» живет с ним. Ну, жрать не просит и на том спасибо.
Вещи Альк хранит в куче, в углу, даже не пытаясь разобраться, что есть что и куда. Зато книги, коих у темного немало, складирует аккуратными стопками в специальные ящики (полки на корабле не очень полезны). Есть и мелкая алхимическая лаборатория – набор склянок, тщательно убираемых в ящики с сеном, чтобы не побились и реагенты для варки зелий. Только Альк давненько ничего, кроме «особой настойки» не варил.
Также, на «Лучине» есть несколько необычных кают: клетки, для содержания пленных, с крепкими решетками и даже кандалами на стенах. Все для удобства милых пиратов! Парочка клеток всегда занята «обедом» для Регины – несколько человек (а то и эльфов), захваченные при абордаже остаются в живых, правда, не в сознании – вампирша быстро ломает им психику, поглощая разум, а потом использует для длительной кормежки. В телах кровь сохраняется лучше, чем в склянках, да и регенерирует.
Есть и особенная, серебряная клетка с толстыми прутьями из этого металла, накрытая сверху мелкоплетеной серебряной же сетью. Регина держит «комнату» для своей сестрицы, да и вообще против вампиров удобно.

Родился, как и подавляющее большинство его сородичей, Альк в Подземелье. Род Хаскилей уже тогда занимал высокую позицию во внутренней, бесконечно меняющейся иерархии темных эльфов за счет силы, богатства и талантливых своих детей. Двое старших Хаскилей являлись представителями Касты убийц, еще трое членов дома – сильными магами и талантливыми алхимиками.
Альк с детства проявлял магические задатки, тянулся к знаниям, а не к сражениям, проводя большую часть времени среди книг домашней библиотеки, часто забирался в лабораторию старшей сестры Нессаи, следя за ее работой и набиваясь в ученики. По началу, сестра не слишком оценивала помощь мальчишки (а Альку тогда было около десяти лет), но после начала выдавать мелкие поручения, гонять за составляющими для зелий, и позволяла наблюдать не только за изготовлением простейших припарок, но и за трансмутологией.
На момент четырнадцатилетия Алька Нессаи взяла его в полноценные подмастерья, начав обучать и алхимии, и магии.
Первую химеру (самую простейшую – смесь крысы и подземного краба) Альк создал к шестнадцати годам, чем сестру удивил – обычно эльфам лишь годам к двадцати удавалось подняться до магического уровня, необходимого для создания жизнеспособных химер. Объяснялось это не талантом Хаскиля-младшего, а упорными тренировками и попытками, развитием потенциала в ущерб всему остальному – в свои шестнадцать Альк выглядел лет на тринадцать: совершенно неразвитая мускулатура, уже проявляющаяся сутулость и начальная близорукость.
Нессаи на это внимания не обращала, зато сам Альк к восемнадцати годам сообразил, что пользы от знаний при слишком слабом теле не будет и стал выбираться за пределы библиотеки и лаборатории. Когда дома оказывался кто-то из старших родственников, он просил преподать пару уроков ближнего боя, но особых успехов не достиг, да и нужды не было – через пару лет регулярные тренировки с луком выправили зрение, занятия же с мечом поправили катастрофичную дистрофичность, хотя ни то, ни это не зашло дальше совсем уж любительского уровня – воином Альку явно быть не светило.
Мать Алька, Анея, решила, что сына пора приобщать к обществу (тому его анархичному аналогу, что царствовало в подземелье), и начала проводить больше времени с сыном, посвящая в тонкости этики, политики, торговли и внутренних интриг. Альк схватывал на лету, не забывая и о лаборатории старшей сестры – к ней, единственной из всей семьи, Хаскиль-младший питал действительно теплые чувства.
Молодой Альк, покрутившись несколько лет среди «элиты» общества, проникся анархией мира подземелья, изучил правила поведения и способы завоевать более высокое положение, и начал к этому активно стремиться. По змеиному коварный и амбициозный, гордый до умопомрачения, Альк собирался доказать, что ничем не хуже своих именитых родственничков, а даже лучше.
На момент своего пятидесятилетия, Альк знал уже лично большинство самых влиятельных и могущественных трансмутологов подземелья. А они знали не в меру амбициозного юношу из рода Хаскилей. Отношение «да что ты в этой жизни понимаешь, сопляк?», которое читалось сквозь изысканно-вежливые фразы Алька бесило до одурения, но никаких резкостей он себе не позволял, продолжая совершенствоваться в трансмутологии и алхимии, попутно изучая анатомию и хирургию. Он периодически покидал пределы города, чтобы в коридорах подземелья, уходящих дальше, чем показывают любые карты, найти новых тварей, изучить, рассмотреть, вскрыть и записать особенности.
Изредка выбирался Альк и на поверхность, но проводил там не более суток – зверья на пустошах водиться мало, и еще меньше разумных рас. А Альку и Нессаи нужны были именно они – новые объекты, куда выше уровнем, чем простое зверье.
Но Анея отказала трансмутологам в финансировании и покупке рабов. Мать и глава дома давно для себя решила, что основную ставку она будет делать на старших детей, что были убийцами.
Время шло, Нессаи обзавелась семьей и потомством, с которым младшего трансмутолога периодически подпрягали сидеть (Альк был не против – изучение детской психологии всегда интересно, да и к племянникам он хорошо относился), но Альк начал тихо ненавидеть Анею, которая не давала магам развиваться: мало было отказа финансовой помощи, так Анея начала еще требовать и определенных вложений от обоих трансмутологов. Альк и Нессаи неплохо зарабатывали алхимией и продажей своих тварюшек. Трансмутология дар не такой уж и частый, а спрос на необычных ручных зверей (что боевых, что декоративных) в подземелье был велик.
Через несколько лет оказалось, что зря Анея так опиралась на убийц, недаром старший брат Алька, маг-судьбоносец Теос, тихо посмеивался себе. Оба старших отпрыска дома погибли на очередном задании от Касты, а Анея, окончательно испортившая отношения с магами дома, оказалась одна и в немилости.
Альк, давно уже вынашивающий амбициозные планы по ее свержению, убил собственную мать, и при согласии Нессаи и Теоса, занял место главы дома.
На голову новоиспеченного главы рода свалилась целая куча проблем, начиная от внезапно всплывших долгов Анеи и заканчивая старыми ссорами и сотрудничествами с другими родами.
Долгие года ушли на разгребание этих проблем, зато попутно и неожиданно даже для самого Алька решилась проблема с авторитетом. Один из домов-союзников слишком сильно наглел и наседал, пытаясь выбить себе выгодное для него и совершенно провальное для Хаскилей торговое соглашение. С Анеей, может быть, и получилось бы, но Альк обладал совершенно иным характером. Глава чужого дома, отправившийся с очередным светским визитом к Хаскилю, вернулся к себе не через несколько часов, а через неделю, притом, вернулся в совершенно невообразимом виде. Альк трансмутировал наглеца, смешав его гены с псом и летучей мышью. Химера получилась неразумная, зато полностью верная своему создателю, который приказал уничтожить творению его бывший дом. В насмешку, Альк оставил химере лицо эльфа. Конечно, всех химера не убила, но успела порвать двоих собственных детей, около десятка рабов и трех стражников. 
После этого о Хаскиле в городе заговорили другим тоном – мальчишка вырос и показал зубы. Некоторые соперники переметнулись в разряд союзников, многие решили простить мелкие должки и заручиться в обмен «дружбой» опасного дома. Альк был вполне доволен таким оборотом дела.
Вскоре (где-то в возрасте ста десяти лет), он начал расширять торговую сеть, выбираясь на поверхность и заключая новые соглашения, в основном с пиратами. Альк обменивал рабов всех рас, которых только могли предоставить пираты, на алхимические зелья, камни и химер – спрос на них был невероятным. Оригинальные сильные и послушные твари пришлись по душе многим морским разбойникам. Дела дома шли в гору, трансмутологи могли позволить себе любые эксперименты, а Альк начал проводить на поверхности времени больше, чем в родном подземелье. В его отсутствие домом, по договоренности, управлял Теос.
В 1748 году Альк в буквальном смысле нашел и подобрал молодого светлого эльфа – Архайна. Эльф находился в действительно бедственном положении: в буквальном смысле, помирал от голода. Хаскиль вытащил найденыша с того света, взял «под крыло», забрав с собой, в подземелье. Разумеется, Альк сделал это совсем не из благородных порывов или резкого приступа доброты – не водилось за ним такого. Зато темный прекрасно умел просчитывать выгоду и улыбаться в нужные моменты. Буквально через полгода был заключен магический договор, который обязывал Архайна платить услугой за услугу. Светлый был совершенно не против, поняв, что в лице Алька получает сильного покровителя, да и надежную опору.
О прошлом Архайна и причинах, вынудивших его покинуть родные земли, Альк не спрашивал (плевать он хотел), а Архайн не распространялся. Зато Альк многое рассказывал светлому, попутно спихивая на него сначала мелкие и незначительные дела на поверхности, а потом и большую часть торговых операций. Выгода была очевидна: к темным эльфам в мире все еще было предвзятое отношение, зато светлые всегда вызывали доверие своей репутацией добрячков. Альк никак не ограничивал Архайна в его личных делах и начинаниях, напротив, если светлый просил помощи, то темный ее оказывал.
Со стороны было похоже на полноценное партнерство или даже дружбу, особенно если учитывать любовь обоих эльфов к вечерним посиделкам, алкоголю и карточным играм, но на деле ни о каких дружеских чувствах речи не шло. Альк воспринимал светлого исключительно как ценный, полезный инструмент, а Архайн постепенно взрослел, изучал внешний мир и постигал хитрости выживания в нем, да и оценивать правильно своего «покровителя» начал.
С годами энтузиазм светлого поутих и он начал осознавать, во что вляпался, добровольно подписав договор о собственном рабстве, но до поры до времени такое положение дел его продолжало устраивать. Альк нагружал своего «товарища» редко, постепенно теряя интерес к игрушке, а Архайн во всю пользовался покровительством трансмутолога, самостоятельно набирая влияние во внешнем мире.
Через пару десятков лет (в 1770 году) после знакомства с Архайном Альк нашел нового питомца. В этот раз не на поверхности – паре знакомых трансмутологов Хаскиля, которым он поставлял редкий материал – детишек всех рас, удалось вывести разумную химеру, которую трансмутологи собирались продемонстрировать на выставке конструкторов тел, проводимой в подземелье: одно из развлечений темных эльфов. Альк сильно заинтересовался экспериментом и его результатом, настолько сильно, что явился лично к коллегам, дабы посмотреть на разумную тварюшку еще до выставки.
Смесь светлоэльфийского ребенка и дикой кошки, вправду обладала не просто зачатками разума, как это бывает чаще всего, нет. Он был полноценно развит, способен к речи и обучению, в интеллекте не уступая эльфам. Альк был заинтригован. У него ни разу еще не получилось вывести что-то по-настоящему разумное, и пройти мимо такого успеха он не мог. Хаскиль уже прекрасно знал, что это дело исключительно случая и от талантов трансмутолога ничего не зависит, но полагаться на свою собственную удачу давно перестал, смирившись. А тут появилась реальная возможность обзавестись разумной химерой!
Альк даже не попытался выкупить звереныша – знал, что бесполезно. Вместо этого он предложил более простую и понятную сделку - химеру в обмен на их собственные жизни. Тягаться в магическом искусстве или влиянии с Хаскилем оба не пожелали, и на сделку пошли, до последнего не догадываясь, что умрут в любом случае – оставлять обоих в живых Альк не рискнул, хотя в разумной химере не наблюдалось ни следа той верности творения к создателям, что есть у неразумных. Детеныш забивался в клетку поглубже, шипел, рычал и был агрессивен, не воспринимая никаких команд. Пока что.
Альк забрал звереныша себе, назвал Лиеном, и начал приручать, выращивая верного и преданного питомца. Методы Альк выбрал верные: не дрессировал, а растил, не подчинял, а приручал. Постепенно, понемногу, играя роль друга и наставника, выучивая читать и писать. Время Лиен отнимал порядочно, как и доставлял массу проблем, не только своей необычностью (темные эльфы-то привыкли к химерам), но и звериными повадками, неуемным любопытством и шилом в одном месте, из-за которого Лиена то в подземелья несло, на тварей поохотиться, то на темных нашипеть, кому-нибудь по мордам наглым когтями съездить, а разгребать все Альку.
Поглощенный выращиванием зверька, Альк окончательно потерял интерес к Архайну и мысленно списал в расход. Задачки, которые стал подкидывать Хаскиль своему должнику становились все сложнее и опаснее, а отдачи не было никакой. То есть, Альк продолжал финансировать и помогать Архайну, но уже не пытаясь играть в доброго приятеля, и светлый просек, что скоро его спишут в расход, а срок службы составлял еще век – не так много с точки зрения эльфов, но невыносимо для молодого светлого, только-только начинающего свой жизненный путь.
А Альк искал дальше сильных союзников и находил. Внимание его привлекли трое вампиров – старший и две близняшки, находящиеся под его контролем, у него в подчинении. Чтобы прощупать почву, нужно было собрать информацию, и для этих целей Альк использовал Архайна, уже совсем не дорожа «союзником» (сожрут, ну и ладно).
Три года ушло только на подготовку, и за эти три года Архайн пахал, как проклятый, а Хаскиль растил свою химеру в полной безопасности, чтобы, получив отчет, точно знать все о троице вампиров.
На контакт он вышел с одной из сестер – Каника Регина была недовольна своим местом и положением, люто ненавидела мастера и мечтала от него избавиться любой ценой. Интригантка, любящая незаметно дергать за ниточки пришлась Альку по душе. С ней он быстро наладил отношения, просто будучи честным. Хаскиль не пытался переиграть вампиршу, не пытался обманывать, но и с собой играть не позволял. В обмен на освобождение от мастера, Альк запросил не вечной верности, не договоров или гор золота. Только защиту от сестры Регины и несколько встреч в будущем, пояснив, что такое знакомство в любом случае весьма и весьма полезно. Каника согласилась, прекрасно понимая, что темный эльф ищет сотрудничества.
Немного подготовки, парочка проштудированных фолиантов про вампиров, раздобытая Архайном информация о мастере девушек и подгаданный момент решили дело – старший вампир лишился головы (не без участия Лиена, которого Альк взял с собой, чтобы проверить способности питомца). Трофей свой Хаскиль торжественно подарил вампирше и спешно откланялся, спасаясь от гнева ее сестры, но точно зная, что начало «дружбе» положено.
В это время Архайн понял, что пора выбираться, пока Альк не припряг его еще к чему-нибудь более опасному. Светлый, в очередной раз заглянувший к своему «другу», предложил в этот раз поиграть в карты на ставки и ставкой был договор, если Альк проигрывает, он разрывает связь немедленно, а если проигрывает Архайн, то срок службы увеличивается еще на пятьсот лет.
Хаскиль согласился без проблем – для него Архайн уже потерял всякую ценность, и в случае проигрыша особо ничего не терял, зато в случае выигрыша продлевал срок рабства светлого. И выиграл же, честно обыграв Архайна. Светлый просить расторгнуть сделку не стал, гордо промолчал, принимая условия нового договора. Хаскиль порекомендовал (что в данном случае было равносильно приказу) светлому купить корабль и нанять команду – для Алька был принципиален личный халявный транспорт, готовый оказать услуги по перевозке когда угодно, а для Архайна – прибыльное занятие. Трансмутолог снова не стал ограничивать «раба» в выборе дела – в свободное время Архайн мог распоряжаться кораблем, как пожелает.
Возможно, разбирайся Альк в психологии чуть лучше, он бы понял, что лучше всего светлого или убить или отпустить, но Хаскиль не задумывался о возможном предательстве даже в теории – не из-за договора, а просто не рассматривая такой вариант в принципе, поглощенный новой игрушкой – Лиеном, который, внезапно и для самого Хаскиля, стал ему действительно другом, как сына трансмутолог химеру никогда не воспринимал.
Годы шли, росла торговая сеть, появлялись и исчезали дела, союзничества – Альк часто захаживал к Регине просто поболтать, иногда приносил милые подарки в виде юных эльфов-рабов, кровь которых Каника ценила особенно. Да и собственной кровью он ее поил, случалось.
Возможно, сказалось общение с Лиеном, но вампирша со временем из инструмента превратилась в друга для Алька, и он это доказал. Регина  давно хотела погулять днем, вспомнить, как выглядит светлый мир. Для этого, используя магию трансмутологии, алхимию и вампирские способности, Хаскиль и Каника заключили договор, в корне отличающийся от «цепи». На белой груди Каники появилась магическая печать в виде змея, кусающего собственный хвост, нанесенная иглами для татуировок, где вместо краски использовалась смесь крови обоих, закрепленная алхимическими зельями. Такая же расположилась на языке Алька. Договор позволял вампирше ментально перемещаться в тело эльфа, видеть его глазами, чувствовать его телом и даже управлять им. Несомненно, полезным, но совершенно случайным побочным эффектом стало то, что Альк стал невосприимчив к ментальной магии Каники – проникнуть в его мысли Регина могла только с его разрешения.
Так Каника получила возможность, пусть и в чужом теле, гулять днем. О целях, кроме как «прогулки», Хаскиль не спрашивал, выясняя все на месте, но никогда не мешал вампирше и не комментировал. Ее дела – это только ее дела.
Часто Альку доводилось плавать с Архайном – у темного были дела на поверхности и не только торговые – он давно уже увлекался коллекционированием книг, собирая их во всему свету, и не доверяя выбор новых экземпляров никому. Но и рабов перевозить удобнее было на «своем» корабле.
Во время очередного торгового рейда (берега пустоши – Тортуга) все пошло не как обычно. Альк понятия не имел, что он давно уже достал Архайна (и не только заданиями, но и тире в письменной речи) и тот выжидает удобного момента.
Как обычно, каждый вечер эльфы проводили за пустой беседой, перекидыванием картишек и выпивкой. На следующий день они уже должны были добраться до Тортуги, когда Альк после очередного бокала отключился. А очнулся уже в цепях, с заблокированными магическими способностями и больной головой. Тогда Хаскиль узнал своего «приятеля» получше, а именно, о своеобразном хобби. Светлый эльф страдал графоманией, составляя трактат о… боли. И решил, что давно не пополнял рукопись свежим материалом. Угрозы, попытки договориться, разговорить, мольбы пощадить, в конце концов, никакого действия не возымели – Архайна хорошо переклинило на идее Алька прибить, чем он вдохновлено и занимался. Аж целую неделю, хотя темный помутился рассудком уже к третьему дню, а к пятому стал совсем неадекватен - не был маг и аристократ (пусть и трансмутолог, проходивший трансформацию) подготовлен к таким «развлечениям», совсем не был. Помощи тоже ждать было неоткуда – Архайн сразу сказал, что зверюшку Алька прибил, а другой охраны у темного не было.
Когда же Хаскиль помер (на восьмой день), Архайн, на всякий случай перерезав темному глотку (ну мало ли, как бывает! Альк гадом был хитрым, вдруг что, лучше подстраховаться), выкинул труп в море.

Спустя неделю, после того, как корабль Архайна отошел от Тортуги, на берег вынесло изрядно потрепанное, раздутое от воды, погрызенное морскими обитателями тело. Даже определить, к какой расе относился мертвец, было почти нереально. Кости торчали оголенные, глаза вытекли, нижняя челюсть почти оторвалась. Единственное, что выделялось – уши острые, эльфийские. Правое, правда, было ободрано.
Тело валялось на песке под солнцем три дня, но, вопреки логике, не завонялось, а только высохло – почти ссохлось. На четвертый день тело подняло руку и достало из глазницы мелкого рачка, решившего поселиться в пока еще не пустой черепушке. В глазницах изредка вспыхивали желтые огоньки, быстро потухающие, и тогда мертвец переставал шевелиться вовсе.
Яркое солнце явно тело раздражало, так что оно потихоньку отползло в сторону зарослей, где провалялось еще несколько часов, иногда шевелясь, чтобы достать из плоти паразитов.
Странно, но «мертвечиной» не заинтересовались дикие звери, напротив, обходили пугливо.
Ночью тело уже начало хрипеть разрезанной глоткой и предпринимать попытки встать на ноги. Желтые огни в пустых глазницах, полускрытые то ли седыми, то ли белыми патлами, больше не тухли, а движения становились все увереннее – руки и ноги, крепящиеся к телу на обнаженных суставах, слушались лучше, страшные раны-отметины медленно, но верно затягивались мертвой плотью.
Стоило только немертвому овладеть телом в достаточной степени, как он начал выходить на охоту – все, что жило и двигалось, попадало в цепкие костяные пальцы, а дальше в пасть. Челюсть мертвеца легко разгрызала кости, помогая выковыривать костный мозг. Вел себя труп совершенно дико – типичный немертвый, лишенный разума. До поры, до времени.
Альк очнулся, догрызая чью-то руку. Рука была волосата, мускулиста, с татуировкой обнаженной бабы с рыбьим хвостом, сидящей на якоре и явно раньше крепилось к телу, которое, судя по следам, активно сопротивлялось тому, чтобы его жрали, но от андэда убежать почти невозможно. Отплевавшись от волосни, забившийся между зубов, темный попытался вспомнить, каким образом вообще докатился до такого существования, и… снова провал на несколько дней, а потом дикая, разрывающая череп боль, не дающая даже думать, не то, что вспоминать.
Трансмутолог, впрочем, сообразил, что нужно искать помощи, если он не хочет и дальше вести полуживотное (хотя, почему «полу?») существование. Найдя тело того «волосатого» пирата, Альк подивился разорванному горлу и следам собственного «обеда». Одежка на морском волке пострадала тоже – рукав рубашки андэд оторвал вместе с рукой, разорвал когтями спину человека, вырвал вместе с куском горла и часть воротника, а потом, видимо, пытался добраться до внутренностей – успешно, но рубашке и жилетке от этого было только хуже.
Но, это было лучше, чем те остатки портков, в которых темный тут носился. И сапоги почти новые. Приодевшись, Альк захватил еще и широкий кинжал, что был при человеке, смутно вспомнил, что тот пытался обороняться саблей, но ее уже не нашел – сам же отобрал и выкинул, а куда – загадка.
Голова почти не болела, пока Хаскиль не пытался думать. Стоило предпринять хотя бы попытку совершить умственное усилие, как сразу начиналось: образы, ассоциации, запахи, отголоски фраз, цветные пятна в диком калейдоскопе.
Самым страшным открытием для Алька стало то, что он совершенно, абсолютно лишился магии. Он не чувствовал резерва, не мог нащупать магических жил, текущих через весь мир. В теории знал в совершенстве, как и что делать, а на практике…
Сознание иногда меркло, и тогда Альк действовал на инстинктах. Он считал удачей, если «помутнение» длилось не больше пары часов, и страшно бесился, когда понимал, что пробегал несколько дней, успев снова отожраться, но уйдя с цели. А цель была проста – Альку нужна была Регина. Вампирша могла помочь разобраться с головой, пролить свет на ситуацию, как это ни парадоксально в ее случае не звучало.
Больше всего Хаскиля пугало то, во что он превратился. Нет, бегать и убивать он не боялся. Он осознал, что мертв. И мертвое тело пытается восстановиться, набраться сил в достаточной степени – Альк же, когда мог себя контролировать, просто шел, не утруждая себя охотой. Разрез на шее не хотел заживать, не исчезали и порезы по рукам и ногам, настоящие дыры на груди, ожоги, доставляющие больше всего проблем. Хорошо еще, Хаскиль свою спину не видел.
До Регины он добрался лишь через несколько дней, хотя бежал с максимально доступной скоростью, порой ловя себя на том, что бежит почти на четвереньках, активно помогая себе руками.
Альк знать не хотел, что подумала Каника, когда к ней в дом, посреди дня, завалилось изрядно потрепанное тело, в замаранной кровью и грязью одежде с чужого плеча, лохматое, местами облезлое (аж до костей) и не могущее сказать ни слова – глотка, а вместе с ней и голосовые связки все еще были повреждены. Еще меньше он хотел знать, как Регина отреагировала на попытку представиться – Альк просто высунул язык, наглядно демонстрируя печать-татуировку, и отключился. Позже, много позже он узнал, что ресурсы мертвого тела тоже не безграничны, и бесконечный бег, без отдыха и без попутных перекусов может вылиться в сутки «сна». Насильственного, внезапного и ничем от смерти не отличающегося. Хаскиль даже не спрашивал, как Регина поняла, что добравшийся до нее труп еще труп не совсем, но очнулся уже в постели, зашитый и даже местами перевязанный. Каника наладила ментальную связь с темным, общаясь мысленно. Сразу же спросила как холеный трансмутолог докатился до такого состояния, и сама же была вынуждена искать ответ в черепушке Алька. А когда нашла…
Тогда вернулась и память, и благоприобретенное сумасшествие. И жажда мести, дикая, неконтролируемая, пожирающая изнутри.
Наверное, если бы не Регина, Альк бы сорвался «с места в карьер» - бежать, искать и убивать. Вампирше образумить словами немертвого не удалось – пришлось ломать разум, перехватывая контроль над телом. Хаскиль, обнаружив препятствие в виде Каники, решил убрать ее с пути. Хорошо, вампиры ребята крепкие и сильные, а то могло все дело закончиться весьма плачевно. В процессе у Алька еще и рука отвалилась, и, к удивлению обоих, бодро попыталась совершить самостоятельный побег. Темный, не зная, смеяться ему, рычать или плакать, выбрал нечто среднее, впав в долгую, веселую и шумную истерику.
Сумасшествие и слом психики сильно сказались на эльфе, еще бы, моральная травма на всю… не-жизнь. Привести Алька в его изначальное состояние у Регины не вышло (да и невозможно это было в принципе), зато удалось отговорить действовать опрометчиво.
Три месяца ушло на реабилитацию, осваивание нового тела (было бы дольше, если бы Альк не знал об особенностях немертвых – все же трансмутолог, изучал этот вопрос еще при жизни, хотя никогда не думал, что сам станет живым мертвецом).
Разумеется, в родные подземелья Альку путь был заказан в таком «оригинальном» виде – темные эльфы бы из чистого интереса бывшего своего собрата разобрали бы, собрали, потом снова разобрали…
Да и нечего Хаскилю было делать в подземельях. Его заботила только месть и ничего больше. Альк уже собирался прибиться к какой-нибудь пиратской команде, чтобы иметь возможность разыскать своего убийцу, но Регина подкинула более свежую мысль: официальный флот Торенгруда. Хаскиль к идее отнесся скептически, конечно, мертвеца там ждут с распростертыми объятьями! Но Регина, хитро щурясь, заверила, что мэру города будет все равно, если доказать свою полезность. Альк даже заинтересовался.
Оказалось, что мэр Торенгруда был демоном. Вот так просто и прозаично, любил он верхний мир, покидать его не собирался, а души собирать было удобно с сытых и довольных жизнью горожан. И мэр действительно принял мертвеца на официальный флот, сначала матросом, возмутив немертвого. Снова пришлось вмешиваться Регине – спокойно, аккуратно, она объяснила одержимому идеей «найти немедленно и убить сейчас же!» Альку простую истину: без магии он много не навоюет. Значит, надо учиться выживать и сражаться по-другому. Скорость, подаренная мертвым телом, а так же капитальные отклонения в психике, которые породили даже не желание убивать все, что движется, а просто потерю контроля над разумом, создали опасный коктейль – опасный в первую очередь для самого немертвого. На поле боя Альк часто терялся, забывал, кто он и что, выкидывал оружие и несся сражаться когтями-зубами, за что получал. В очередной раз штопая себя после «очень удачного» боя и пытаясь выпросить у товарищей-матросов хотя бы трофейную саблю, Альк понял, что так дело продолжаться не может. Припомнив, что у старших родственников, служивших в касте убийц, было оружие, крепящееся к запястьям и предплечьям, Хаскиль через посредника выкупил у темных эльфов образец таких мечей – «драк’ниры» на темноэльфийском или «крылья», на общественном наречии. С ними стало проще – крепежи позволяли хотя бы каждый бой не терять оружие.
Матросы, по-первости обходящие Алька по широкой дуге, в конце концов попривыкли к нахождению нежити на корабле, приняли в компанию, попутно наградив прозвищем «Бешеный», за стиль боя. Парочка бывалых разбойников, что пошли во Флот уже в возрасте, свернув с «темного» пути, взялись натаскивать андэда в бою, объясняя особенности «хулиганского» стиля боя. Для начинающих бойцов, обычно хулиганский стиль подразумевает бесславную сметь в первом же сражении, но не для андэда, которого в каждом бою и без того протыкали. Да и не выдыхался Хаскиль, в отличие от живых.
Через шесть лет, обретя определенную славу и поднявшись по служебной лестнице до лейтенанта, Альк стал первым помощником капитана. Про «бессмертного» бойца Флота Торенгруда шептались все, кому не лень. Самое частое, говорили, что Железная Дева, адмирал флота, заключила сделку с самим морским дьяволом, который теперь служит в рядах ее армии. Более реалистичные товарищи говорили просто про демона, мол, душу она отдала за такого бойца. Еще большие реалисты утверждали, что душу отдал сам Бешеный, мол, что-то пираты ему такое сделали, что простить никак не мог и с ума сошел. Последние были ближе всего к истине. Альк действительно ненавидел всех пиратов поголовно. Бешеному казалось, что они стоят на его пути, прячут убийцу. Конечно, первые годы Альк искал тот самый корабль Архайна, выспрашивал, выпытывал, пока не узнал, что корабль был потоплен, но эльф в черном плаще выжил и продолжает пиратствовать. Ориентиров не было, но Альк был настолько одержим местью, что готов вырезать всю Тортугу, лишь бы добраться до одного ублюдка. К счастью, от такого глупого самоубийства его удерживали и Регина, и Железная Дева, уже общавшаяся с безумным мертвецом.
Через тринадцать лет службы Хаскиль получает звание капитана и корабль с командой в свое распоряжение, входя в эскадру Люсии. Многие матросы, служившие с мертвецом с самого начала перешли на его корабль, став опорой, и теперь Альк смог реализовать давнюю идею – он забрал Канику на корабль. Проводя дни в трюме, в ночных сражениях вампирша была бесподобна, а уж на допросах ей в любое время не было равных. Хаскиль же глядя на то, как Регина поднимает из подсознания самые сильные страхи пленников, сводит их с ума, тихо мечтал устроить сией шикарной леди рандеву с Архайном и понаблюдать. Впрочем, он много о чем мечтал, и все сводилось к мести.
Через семнадцать лет службы Альк получает звание адмирала Востока. Его предшественник почил в очередной битве с пиратами, а корабль Флота вынесло к берегам Торенгруда – страшный это был корабль. Люди и нелюди висели, словно груши на такелаже, раскачиваясь в такт портовому ветру. Даже Люсия прониклась, и только Хаскиль хищно улыбнулся – такое было в духе Архайна. Вполне. Значит, ублюдок где-то там, на востоке!
Но годы шли, а Архайна Альк все никак не мог поймать. Пару раз он сталкивался с «Никросом», кораблем, ответственным за «висельников», но подобраться и вступить в открытый бой у Алька не выходило – Хаскиль лишь терял корабли из эскадры, которые начинали бой на дальней дистанции, не идя на абордаж, а дожидаясь «Лучины», корабля Бешеного. А когда «Лучина» появилась, «Никрос» бодро уходил от погони, идя против ветра, словно по ветру.
В последние пять лет Хаскиль совсем зациклился на захвате этого корабля, только абордаж, с приказом для всей команды – капитана брать живым. Любой ценой.

Он и при жизни был, мягко говоря, увлекающимся – наука, социальный статус, процветание дома – это то, на чем зацикливался Хаскиль, к чему стремился и что ставил в абсолют для себя. Интерес и любопытство, познание – бывшая цель жизни Алька. Эгоистичен и эгоцентричен – Альк думал только о своих делах, всегда и везде. Несмотря на умение вести политические игры, распутывать хитросплетение интриг и паутины тонкой лжи, темный не чувствовал людей. Этот факт и самоуверенность сыграли с ним злую шутку – Альк никогда даже не рассматривал вариант, что Архайн сможет его когда-нибудь предать. Хаскиль просто не думал в этом направлении, не пытался даже анализировать свое поведение и поведение светлого, считая, что «пока не жалуется, все идет, как надо». Искренних привязанностей у Алька практически не было: мать он не любил совершенно и воспринимал лишь как главу дома, старших детей дома Хаскиль – как конкурентов и помех на пути, окружающих – как тех, кто может быть полезен.
Разве что Нессаи сумела завоевать уважение Алька, но дальше дело тоже не шло. Ни братской, ни какой бы то ни было еще любви от Алька дождаться было невозможно. Нереально было уповать и на семейные узы.
Архайн для Алька всегда был полезным инструментом, который требует определенных вложений для достижения максимальной отдачи. Лиен долгое время был в статусе забавной зверюшки, питомца и уникального эксперимента, на который можно посмотреть вблизи, записать все стадии формирования личности, повлиять. Однако, потом Хаскиль действительно привязался к химере – первого друга Альк завел, разменяв вторую сотню лет.
Также стоит выделить и Регину – единственное создание и при жизни, и после смерти, к которой Альк прислушивался всегда, как ни странно, доверял полностью в любых вопросах.
В общении, да и в поведении Хаскиль всегда был сдержан, холоден. Не Гордец с большой буквы, но гордость его переросла в гордыню уже давно. Жесток, но не так уж и зол, совсем без причины Альк не убивал и не калечил. Да и по надуманным причинам тоже.
При жизни не переваривал запах табака и быстро хмелел от крепких напитков, а потому предпочитал легкие эльфийские вина: или светлых, на травах и ягодах, или темных на мхах и грибах.

- Это бессмысленно, - мертвая рука схватила брошенную тряпку на подлете. Костяные пальцы разжались, позволяя уже помятой белоснежной рубашке шлепнуться на пол.
Регина тонкой кисточкой подкрашивала губы, сидя спиной к кровати, на которой нагло развалился труп. Одетая только в легкую сорочку, едва доходящую до середины бедер и совершенно не скрывающую роскошную фигуру, вампирша могла заставить захлебнуться слюной кого угодно, кроме Алька. Он справедливо считал, что если один труп в постели еще туда-сюда, то два – уже перебор. Да и слишком хорошо знал Регину, чтобы вестись на точеную талию, глубокое декольте, видное в зеркальном отражении и копну черных волос, тяжелыми кольцами спадающих по спине. И если любой другой мужчина умер бы от восторга, получив такую женщину в спутницы на торжественный прием в Торенгруде, то труп… был трупом. То есть, совершенно не желал куда-либо идти, даже ради такой красавицы.
- Прием в честь назначения. И даже если тебе плевать, то не плевать команде, флоту и жителям города. Появиться просто необходимо – люди должны видеть того, кто их защищает, - Каника начала хитро убирать волосы в прическу, захватывая пряди спереди и скрепляя их на затылке. Как она видела, что делает – для Алька было загадкой, но вампирша не ошиблась ни разу, вгоняя украшенные жемчугом тонкие острые шпильки в прическу.
- Да, их сильно вдохновит вид мертвеца. Уверен, даже портрет захотят намалевать. Регина, это пустая трата времени! Особенно теперь, когда я знаю, в какой стороне света искать этого ублюдка…
- Ох, да заткнись ты уже со своей местью! – одна из шпилек просвистела по воздуху, безошибочно воткнулась в выставленную ладонь Хаскиля, протыкая насквозь мертвую плоть. Регина не обернулась, только поджала подведенные губы.
- Это то…
- «…ради чего я пошел на флот и стал служить Торенгруду, больше меня ничего не интересует». Да-да, я слышала это уже тысячи раз! Ближайшие два дня ты все равно не выйдешь из порта, Альк. Ты не теряешь время.
Немертвый досадливо скривился, фыркнул, выдергивая из ладони шпильку. Нет, больно ему не было – просто привычка. Стерев со стальной поверхности остатки мертвой плоти той самой рубашкой, Альк поднялся, вкладывая шпильку в выставленную ладонь Регины. Холеные пальчики с длинными ногтями, выкрашенными темно-зеленым, сжались на шпильке, сразу же добавили ее в прическу. Повышенной брезгливостью тут никто не страдал.
Немертвый же покосился в зеркало, ловя отражение – да только слепой мог ошибиться на счет живости новоиспеченного адмирала Востока, и то, до первого прикосновения. Вампиры тоже были живыми мертвецами, но какая колоссальная разница! Альк скривил губы в усмешке, старательно не показывая желтые клыки даже себе, отвел взгляд, поймав напоследок усмешку Регины. Морской дьявол знает как, но вампирша умела определять, куда смотрит Альк, хотя это казалось невозможным – пустые глазницы, залитые ровным сиянием не оставляли ни малейшей подсказки.
- А если меня раскроют, то попытаются уничтожить прямо на приеме и прости-прощай флот, корабль и семнадцать лет работы!
- Доверься мне, Бешеный, тебя не раскроют, - она уже закончила с прической, поднялась, скидывая с плеч тонкие бретельки сорочки. Едва слышно зашуршала ткань, сползая с соблазнительного тела – вампирша совершенно не стеснялась немертвого.
- Помоги затянуть, - корсаж казался несгибаемым, и таковым и был. Альк не представлял, как в таком можно ходить и даже дышать. К счастью, вампирша в дыхании не нуждалась, а вот живые дамы, попытавшись последовать примеру Каники, вполне могли стать синюшными трупами, а не красавицами с осиной талией.
- Десять слоев одежки, перчатки и колпак на голову без прорезей для глаз? – немертвый пытался иронизировать, но вышло дурно – чувство юмора Алька слегка протухло по прошествии лет.
- Зачем все так усложнять? Ты хорошо… Ну ладно, почти хорошо сохранился. Потуже.
- Я не хочу тратить время на бесполезный прием. Лучше…
- Сваришь еще одну порцию бормотухи, напьешься в слюни и будешь стенать, как несправедлив мир, дерьмово быть мертвецом, солнце уже не яркое, вода не синяя, птицы вместо того, чтобы петь - срут, а Архайн – козел?
- Я не стенаю!
- Тцссс! Полегче! Кажется, у меня треснуло ребро!
Альк выпустил ленты корсажа, напоследок мстительно дернув посильнее.
- Это ты команде будешь лапшу на уши вешать, а не мне. Нет, я не ломала защиту, но на свете живу немало и с тобой общаюсь достаточно, чтобы знать, что происходит в твоей подгнившей черепушке, - Регина удовлетворенно провела руками по корсажу, начала натягивать тонкие, кружевные чулки – ей нравилась мода темных эльфов и предметы одежки, выполненные из черной паутины подземных пауков.
- Ошибаешься. Ты и представить не можешь, что творится у меня в голове, - буркнул Альк, лишь бы что-то буркнуть. Как обычно, Регина угадала. Она всегда видела его насквозь. Хаскиль временами задумывался, хорошо это или плохо, но никогда не мог ответить однозначно. Регина не дала ему погрузиться в бездну безумия, вытащила, несмотря на то, что это потребовало колоссальных усилий от нее. Она направляла Алька, помогала в его мести, но и манипулировала, тонко, аккуратно, следя за тем, чтобы Хаскиль или не догадался, или их интересы совпали.
- Могу, Альк, еще как могу. Подержи платье. Аккуратно подержи! Я не хочу, чтобы оно помялось!
Черный шелк, легкие кружева и тяжелый бархат – сочетать несочетаемое, так, чтобы после явления Каники весь город гудел о ее красоте, это было в стиле вампирши. Обнажать плечи, ключицы и лопатки было неприличным, но Регину это не волновало. Длинный шлейф юбки касался пола, а спереди открывался вид на стройные ноги вампирши – любое движение давало на секунду увидеть резинку чулок. Хаскиль уже знал, что после приема рядом с «Лучиной» будет дежурить полсотни поклонников и поклонниц Регины, жаждущих хотя бы взгляда на свою богиню, а так же знал, что те, кому «повезет» понравиться вампирше, окажутся отнюдь не в ее постели, а в клетках в трюме корабля. Регина будет навещать их, прокалывая их шеи тонкими клыками, насыщаясь их жизнью и кровью, забирая ее, взамен даря легкую полуулыбку, и те, кто клялись ей в вечной любви и готовности умереть за нее, действительно умрут. Счастливыми. Порой, Альк им даже завидовал. Такая смерть была куда приятнее, чем…
- Я готова. Теперь оденем тебя… Хм. Рубашку ты испортил. Ничего, есть другая. Смотри, плотная ткань скроет очертания костей, а сверху китель вполне спрячет твой позвоночник. Платок на шею, плотные штаны…
- Альк, ублюдок недоношенный, *** недобитый! – дверь каюты не распахнулась, она практически вылетела, являя двум мертвецам светловолосую женщину в парадной форме флота. Несмотря на то, что в каюте были две опаснейших твари Грандии, а вошедшая – простым человеком, и по логике, испугаться должна была последняя, внутренне сжался Хаскиль. Железная Дева Торенгруда не любила шутить. Шпага, висящая на ее поясе, могла заставить собираться буквально по кускам.
- Где тебя кракен носит, засранец мертвячий?! Откосить решил?! А вот х*я лысого! Раз я страдаю, то и ты, *****, страдай! Вся эта мишура из-за тебя началась, так что жопу поднял, себя со стены соскреб, оделся и бегом в дом мэра! Здравствуй, Регина, - вряд ли Люсия боялась вампирши, но предпочитала быть с Региной вежливой. На всякий случай – женщины коварнее и непредсказуемее мужчин, особенно такие, как Каника.
- Мы уже одеваемся. Альк, отдай рубашку, что ты в нее вцепился, как девственница в первую брачную ночь? Отдай, сказала! – треск материи, простестующие вяки разоблачаемого мертвеца, и его же отчаянный вопль, когда до Хаскиля дошло, что от двух женщин ему никуда не деться, заставили «Лучину» покачнуться.

Час спустя.

- Расслабься слегка. Выглядишь так, словно тебя на кол посадили, а это не так, я точно знаю!
Альк выдохнул сквозь зубы, но расслабляться не стал. Рука Регины, лежащая на сгибе его локтя, была такая же холодная, как и тело самого мертвеца – не мешала, но тоненькие пальчики, кокетливо сжимающие его руку, угрожали даже не переломом, а просто раздробленной в пыль костью. Чуть вперед шла Железная Дева, до этого очень многозначительно намекнувшая, что если ее новый адмирал рискнет смыться – она вздернет его на рее и будет практиковаться в стрельбе из лука.
В особняке мэра уже собралось достаточно гостей – шум голосов перекрывал скрипку, гитару и арфу, звучащие с возвышения зала. Регина едва заметно кивнула менестрелям – рыжеволосому полуэльфу с хитрой мордой и парню неизвестной расы, который выглядел едва ли не хуже, чем Хаскиль (хотя сомнений в его живости не возникало), а потом уверенно устремилась поближе к команде «Лучины». Альк попытался незаметно вывернуться, но сделать это, когда дама – вампирша, оказалось очень проблематично.
- Альк, золотце мое, в том углу ты будешь привлекать внимания больше, чем среди своих, понимаешь меня? Улыбнись, дорогой, на нас смотрят. А еще  помаши ручкой. Только шляпку, смотри, не снимай. Этикет-этикетом, а эксцессов, когда закуски окажутся на полу из-за повышенной впечатлительности, нам не надо.
- Какого… я согласился?.. – в очередной раз едва слышно простонал мертвец, впрочем, выполняя команду Регины и чувствуя, как сводит скулы.
- Еще раз скорчишь такую рожу – я тебе улыбку ножиком нарисую. Легче, естественней. К нам идет один из богатейших купцов Торговой Гильдии – Доминик Ристер. Подумай о том, как будут забавно смотреться кишки Архайна на грот-мачте и поприветствуй сира Ристера.
- Прекрасный вечер! Леди Каника! Вы обворожительны! Услада для уставших на пошлости и попугаичьей пестрости глаз! Капитан Хаскиль… Точнее, адмирал! Поздравляю Вас! - Доминик был высоким, вопреки стереотипам о толстых купцах, худощавым типом со смуглой, загорелой под палящим морским солнцем кожей и патлами неопределенного цвета - то ли седые, то ли мышино-серые. И противной, с точки зрения Алька, рожей, по которой хотелось пару раз съездить кулаком.
- Благодарю, - пальцы Каники сжались чуть сильнее, почти сдирая мертвую плоть с костей. Эдакий тонкий намек от дамы, что одним «благодарю» Хаскиль не отмажется, - сир Ристер. Рад Вас видеть в добром здравии и хорошем настроении.
- А что бы ему быть плохим, когда нам в защитники дали самого Бешеного? Бешеный Адмирал, как звучит, не находите, а?
«Улыбайся, Альк. Думай о приятном и улыбайся», - Регина не изменилась в лице, передавая мысли, а Хаскиль попытался натянуть улыбку повежливее.
- Да, действительно забавно.
- Вы неважно выглядите, Бешеный Адмирал. Приболели? – к счастью, Ристер был выше Алька, не мог заглянуть под шляпу. Хотя Регина и сделала все, чтобы глаза трупа не сильно выделялись(только ей могла прийти в голову идея поставить два стеклянных глаза!), а чернота скрылась в краске, предательское свечение, выбивающееся из-под стекла и подсвечивающее его, никуда не делось.
- О, всего лишь подхватил рыбий грипп, ничего серьезного, благодарю за заботу!
Кость предплечья медленно затрещала под пальцами вампирши, готовясь сломаться.
- А… Что это?
- Да говорю же, ничего серьезного: всего-то пара недель дикой диареи в купе с тошнотой и сильной головной болью, - кость не выдержала, треснула, но остановиться немертвый не мог, видя, как загорелое лицо собеседника бледнеет, а глаза выпучиваются все дальше и дальше, - Потом кожная сыпь, чесотка и гниющие нарывы в конце. Но все уже почти прошло, не о чем беспокоиться, это не смертельно!
- Эм… А это заразно? – купец уже отошел на пару метров. Кость предплечья постепенно превращалась в крошево, а Регина додумалась еще локотком давить на ребра Алька.
- Обычно нет, но случается и такое. Не желаете продолжить беседу за бокалом вина, сир Ристер?
- Нет! То есть, кажется, я заметил Дерека, а его так сложно поймать… Прошу простить, вынужден вас покинуть, дела-заботы не дают отдохнуть даже в такой чудный вечер! – шустро развернувшись, Доминик исчез в толпе с поразительной грацией и скоростью.
- Еще одна такая выходка, Альк и я…
- Это того стоило. Да и слухами земля полнится, теперь, желающих пообщаться с близкой дистанции поубавится, - самодовольно хмыкнул Альк, стаскивая бокал дорого, эльфийского вина. И что, что он не почувствует вкуса? Зато сам факт!
Настроение стремительно поднималось, а мысли устремились по знакомому и приятному руслу – Альк предвкушал отплытие «Лучины» и поимку Архайна…